Прапануем падборку артыкулаў пра ўдзел настаўнікаў у фальсіфікацыі выбараў. Аўтары: Ганна Севярынец, Аляксандр Фядута і Тамара Мацкевіч.

Учителя и выборы. Как общество выбирает «девочек для битья»

Анна Северинец, учитель русского языка, Беларусский журнал

Как за спасительную соломинку, общественное мнение хватается за этот прекрасный и удобный миф: в фальсификациях на выборах виноваты учителя.

И разве только ленивый не бросит в нас камень – да так, чтобы обязательно попасть в самое больное: «Бумаг много? Так пусть еще больше фальсифицируют!», «Денег мало? Зато в комиссиях платят!», «Жалуются? А нечего жаловаться, презренные рабы системы!».

Недавно в публичном пространстве прозвучало даже «опущенные» – в адрес все тех же учителей. Не так давно целей было побольше: от разгневанных комментаторов получали еще и пенсионеры: «Пенсия маленькая? А думать надо было, за кого голосовать!» Сейчас почему-то насчет пенсионеров поутихли. Мир движется к милосердию.

Вспоминается одна байка – не помню автора. Одна бабушка свою вечернюю молитву всегда заканчивала одними и теми же словами: «Спасибо тебе, Господи, что ты не к нам, а к евреям пришел». Внук ее однажды не выдержал: «Бабушка, это ты о чем?» «Ну ведь если бы он к нам пришел – это мы бы его распяли», – ответила бабушка.

Интересно, если бы избирательные участки работали бы на заводах – насколько меньше было бы фальсификаций? А если бы в магазинах? А в поликлиниках? А пусть бы приняли постановление, по которому избирательные участки открывали бы в офисах – и по каждому округу чтобы шли в депутаты начальники отделов сертификации, налоговые инспекторы, аудиторы – словом, те, в ком эти самые офисы страсть как заинтересованы. Вы хотите сказать, что на этих участках не было бы фальсификаций? Смешно.

И хорошо было бы, чтобы камень в учителя бросил тот, кто ни разу в жизни ничего не сфальсифицировал. Кто ни разу не подошел к классной руководительнице сына и не попросил бы тихонько: «нам бы средний балл чтобы восемь и пять, а то нам в колледж».

Кто ни разу не сделал за ребенка домашнее задание – чтобы ребенок получил сфальсифицированную десятку.

Кто не получал зарплат в конвертах, не скрывал доходов от налоговой, не приписывал показателей – в конце концов, кто не тягал из рабочего принтера казенную бумагу домой для личных нужд.

Вот кто такой весь честный, весь в белом – пусть бы он бросал в учителя камень. Глядишь, камней поменело бы.

И потом. Скажите: а в творческих союзах, в которых точно так же десятилетиями не меняются председатели и президенты – там тоже учителя в счетных комиссиях сидят? В редакциях газет, телеканалов и журналов – тоже учителя мешают коллективам высказывать свое мнение? В конце концов, в магазинах перебивают даты на просроченных продуктах – тоже учителя? Сертификаты некачественным товарам выдают – они же? Цены в ЖКХ формируют – тоже учителя?

Общество фальсификаций, страна подлогов – почему виноватыми оказались одни учителя? Большинство из которых, между прочим, даже в комиссиях не сидит. Да, среди нас есть люди, которые фальсифицируют – и не только выборы. Точно так же, как среди вас. Процент людей, которые по тем или иным причинам идет на подлог и обман – в каждой профессии одинаков. И, кстати, если вдруг кто-то умудрился за всю свою жизнь ничего не сфальсифицировать в этой стране – то чаще всего потому только, что к нему не обратились. Тихо, ласково. Без угроз. Просто потому, что надо. И потому, что «ты мне, я тебе».

«А вот начнутся суды за фальсификации – посмотрим, чья правда», – пишут в комментариях. Суды-то начнутся, наверное. Но вот что страшно: обойдется ли та теоретическая новая власть – та, которая с судами – без фальсификаций? Как выстоит? Известны ли людям у нас на сегодня иные механизмы, кроме как подчистить, подправить, записать в партийные списки лишь бы кого, только б цифру нагнать, подкрутить процентик, приписать рублик? Известны?

А не страшно ли идти в белый свет с неотработанными еще механизмами, если есть старый и надежный способ – фальсификации? Что-то боюсь я за будущую власть. Не пригодятся ли ей опять эти самые учителя из старых комиссий.

Нет, я не оправдываю ложь и подлог. Нет, я не оправдываю тех, кто фальсифицирует выборы. Я на них, кстати, никогда и ни на какие не хожу ни в каком качестве – чтобы не участвовать в фальсификациях, хотя знаю, что, даже не участвуя – участвую.

Но я отчетливо вижу, что общественное мнение нашло прекрасных девочек для битья – и с радостью накинулось на них. Потому что оно как-то и веселее: забросать девочек, а самому надеть белое пальто и выпить чашку горячего шоколаду с пончиком. Мир, в общем-то, спасен, виноватые найдены и заклеймены.

Но проблема фальсификаций – не есть проблема учителей. Это – проблема общества. Пока вы боретесь с учителями – вы ничего не делаете для победы над фальсификациями. Потому что корень зла – не в учителях.

Если вдруг взять и изъять из избирательного процесса всех до единого учителей – думаете, не найдется, кого посадить на их место?

В нашей стране сотни тысяч учителей. Из них в избирательных комиссиях работает совсем небольшой процент. Среди фальсификаторов выборов – чиновники, идеологические работники, университетские преподаватели, сотрудники студенческих общежитий, главврачи больниц, директора предприятий, все, кто идет голосовать досрочно – имя им легион. А уж просто фальсификаторов у нас в стране – страшно представить.

Не учителя фальсифицируют выборы. Их фальсифицируют нечестные, хитрые, напуганные, неумные (нужное подчеркнуть) люди. И неважно, кто они по профессии.

Мало того. Присмотритесь к себе. А вы – точно ничего не фальсифицируете?  Даже во имя высоких целей и светлых идей – ничего?

И гораздо эффективнее, правильнее и честнее будет заняться каждому самим собой, своим неучастием в фальсификациях, своим добрым именем и своей собственной  честностью. И в отношениях с учителями – в том числе. 

 

Как «девочки для битья» выбирают розгу. Ответ Анне Северинец

Александр Федута. 

 

Так получилось, что двух из четырех главных учительниц в моей жизни звали Аннами. Анна Александровна и Анна Александровна. Одна была завучем, а другая – директором в школе №20 города Гродно, где я работал. И я до сих пор считаю счастьем и небывалой профессиональной удачей, что мне довелось с ними работать.

Именно поэтому я некоторое время колебался, стоит ли отвечать на текст Анны Северинец, вступившейся за учительскую корпорацию. Тем более, что сам я – бывший учитель, и частичную правоту ее аргументов признать вынужден.

Отвечая на упрек тех, кто обвиняет учителей в массовых фальсификациях результатов народного волеизъявления, она использует, по крайней мере, один абсолютно непревзойденный аргумент: если вам не нравится наша система, почему вы решили начать бороться с ней именно с обличения школьных учителей? Тех самых, бедных, несчастных, затурканных, за гроши сеющих разумное, доброе, вечное на хорошо заасфальтированную почву? Оставьте их в покое! Чем они хуже врачей, фальсифицирующих выборы, механиков и инженеров, идущих на электоральные подлоги, работников торговли?! Оставьте бедняг в покое!

Дорогая Анна Константиновна! Я бы действительно не отвечал Вам, но когда-то уже высказался по этому поводу – кажется, на «Белорусском партизане». Так что Ваши вопросы мне и адресованы. Уж простите – отвечу за давний свой базар.

Хуже, Анна Константиновна, хуже в данном случае наши с Вами коллеги. По одной причине. Участие в фальсификации никак не скажется на качестве работы инженера, конструирующего деталь. На качестве работы врача-хирурга – ну разве что позволит спецслужбам, в нарушение данной им же клятвы Гиппократа, уволочь с больничной койки избитого кандидата в президенты. И даже работник торговли сочтет фальсификацию народного волеизъявления меньшим профессиональным грехом, нежели обсчет покупателя.

А вот на работе учителя и юриста это скажется. Ибо первый должен руководствоваться нравственным законом, а второй – правовой нормой. И нарушение, допускаемое ими обоими в данном случае, влечет за собой колоссальную профессиональную и нравственную деградацию.

Юрист, ощутив безнаказанность при нарушении им закона, продолжает нарушать закон уже с наслаждением. А учитель, поняв, что «Бога нет – значит, карамазовщина», начинает лгать детям. А они – и Вы это знаете не хуже меня – эту ложь чувствуют.

Учитель – особенно учитель литературы и истории – начинает лгать, смеясь над всеми этими дурами Татьянами, которые «я другому отдана», когда могли бы и романчик закрутить; над идиотками Катеринами, которые «мне бы крылья – и полетела бы», а зачем крылья, когда по земле спокойней, надежней, и муж не узнает; над шизофреником Пьером (ишь, жену выгнал, а мог бы и прожить жизнь с Ленхен своей – всякое же бывает…) и истериком Андреем (тут помолчу, истерик – никуда не деться). И слова Корчагина о том, что жизнь дается человеку один раз, приобретают в их устах совершенно иной смысл: действительно, один раз, а потому – все позволено…

Аня, дети слышат фальшивые интонации в наших словах. И те, кто добровольно лжет в процессе гражданского строительства, начинает фальшивить на уроке, а дети в этом случае либо ненавидят его предмет, либо вырастают циниками. Вы это знаете.

Вы хотите убедить меня в том, что учителей нужно пожалеть. Не буду жалеть. Не могу. Когда-то я говорил себе: «Дальше школы не пошлют, меньше класса не дадут». Моя однокурсница, блестящая учительница из подмосковных Химок, ушла в репетиторы – и, представьте, не умерла с голоду. А лгать не захотела. Пришли родители, попросили вернуться, а дирекция взяла на себя обязательство не сажать ее в комиссии на выборы. Вернулась. Да, не борец – но хотя бы и не подлец.

В комиссию посадят сегодня того, кто один, и второй, и третий раз преступил нравственный закон. Потому что честный оппонент все равно будет честно считать голоса, хоть ты убейся. А им ведь не нужен верный слуга режима – им нужен подельник-фальсификатор. Я знаю несколько случаев, когда учителей-беларусофобов удаляли из комиссий на участках, где баллотировались члены БНФ – просто потому, что они были душераздирающе честными и хотели только честной победы над извергами-националистами. Честной – слышите?

Все слова о том, что если не мы, то другие – и все равно… Эти слова если не для бедных, то для нищих духом. Помните «Дракона» Щварца? «Нас учили… – Всех учили, но почему именно ты, мерзавец, оказался первым учеником?» Каждый учитель должен раз и навсегда решить для себя, с кем он. Не в политике – в профессии. Должен быть с детьми. И если с детьми, то он не может, не имеет права красть у них будущее.

В 1994 году Лукашенко победил честно – я знаю это от Николая Статкевича, который возглавлял общественную наблюдательную комиссию. Он позвонил в штаб, где я дежурил, по телефону, поздравил меня, а потом и начальника штаба Леонида Синицына. Вы хотите сказать, что после 1996 года в нашей стране позволили бы существование какой-то контрольной комиссии во главе со Статкевичем? Не смешите батареи в «американке»: мы сидели с Вашим братом в соседних камерах некоторое время, и он подтвердит, что батареи просто лопнут от смеха, если Вы им такое скажете.

Вы считаете, что общество выбрало учителей в качестве девочек для битья? Да. Но это не случайно. Просто учителя тоньше других должны были бы понимать, что в качестве инструмента управления государством те, кто пользуется их фальсификаторскими услугами, предлагают только розгу. А потому, простите, но корпорацию следует сечь, пока она действительно не почувствует боль. Вы ведь почувствовали. А большинство – нет.

Им кажется, что они не фальсифицируют. Они просто молча пишут на бумажке и подают председателю комиссии цифры, а что уж там она или он складывает – это их не касается. Они просто молчат, когда директор школы вызывает милиционера, чтобы удалить с участка наблюдателя, поймавшего фальсификатора за руку. Они просто просят родителей прийти и проголосовать досрочно. Вот и всё.

Вот и всё. И этого достаточно.

Абарона ад дурака

Тамара Мацкевіч