Рэпетытар: Беларуская сярэдняя школа дэградуе

Кто, как и чему учит наших детей в средних школах, если для их подготовки к поступлению в вузы в старших классах им требуется платный репетитор, а результаты Централизованного тестирования с каждым годом обнажают все более удручающую картину?

Ответы на эти вопросы в эфире TUT.BY-ТВ искал репетитор по физике и математике, преподаватель высшей категории Евгений Ливянт.

Вы видели результаты тестирования? Что вы об этом думаете?

Я видел их. Год назад я был у вас в студии, и вы мне задали аналогичный вопрос. Как и год назад, я отвечу, что наше образование в глубоком кризисе и продолжает деградировать. Страшен не сам кризис, а тенденции. Нет никаких намеков, что мы выбираемся из кризиса в образовании. Всё такие же плохие учебники, хоть и новые. Всё так же бессмысленны и хаотичны образовательные программы. Всё так же худшие ученики, которых больше никуда не возьмут, идут в пединституты. Всё так же царит засилье бессмысленной бюрократии. Работа учителя оценивается только по бумагам. Учитель абсолютно не защищен. Над ним может безнаказанно издеваться любой: администрация, проверяющие, ученики, родители учеников. Эти проблемы накапливаются уже много лет. В лучшую сторону ничего не меняется, а проблемы не спеша нарастают. Отсюда и результаты.

Вот вы говорите о деградации и об отсутствии позитивных тенденций. Да, с каждым годом средние баллы тестирования все ниже и ниже. А в этом году баллы практически на том же уровне, что и в прошлом.

Можно решить проблему образования внешне. Например, можно поменять шкалу оценивания. В следующем году баллы будут не 18 по физике, 21 по математике, а 30 по физике и 40 по математике. Можно вообще убрать тестирование. Мы уперлись в тестирование только потому, что это единственный объективный показатель того, что происходит в нашем образовании. Зачем нашему образованию смотреть в это зеркало? Очень кривая рожа получается.

Но в этом году никто не менял систему оценивания…

Я говорю, что есть способ решить внешние проблемы. Тестирование позволяет нам убедиться, что с образованием серьезные проблемы. Дело не в том, что накопилось большое количество проблем, а в том, что их не обсуждают. Обсуждают все что угодно: вы «за» или «против» тестирования? Будем вводить школьную форму или нет? Будем вступать в Болонский процесс или нет? Обязывать учеников носить в школу ноутбуки или нет? На самом деле придумывается некая отвлекающая тема. Мы все обсуждаем чушь, которая вообще не имеет никакого отношения к образованию.

Смысл тестирования один – оно должно быть честным. К счастью, так и есть. Когда стало известно, как в России прошли ЕГЭ, я пошутил, что если Россия нашла деньги на Хиддинка и Адвоката, пусть найдет деньги и наймет Феськова, директора РИКЗа. Но это не решит проблему образования. Это решит проблему честной оценки результатов на вступительных экзаменах.

В этом году результаты стали показывать немного по-другому: их разбивают на категории от 50 до 100 и от 0 до 50. В двух категориях сообщается средний балл. Если смотреть на средние баллы, все не очень радостно. Но как средний балл может быть нормальным, если 490 человек сдали тест по математике на 0?

Это заблуждение, что на тест можно натаскать, что можно угадать ответы.

Как можно не угадать ни одного ответа?

Это говорит о том, что тесты адекватные. В них нельзя сыграть в «угадайку». Самое простое задание в этом году – А1. Условие: дана функция у = tg x. При каких значениях х эта функция не определена? И дается 5 вариантов ответов: 3?/2, 7?/6, -2?/3 и т.д. Как это можно угадать? Элементарно надо знать математику. Тесты пока не опубликованы, но ученики рассказывали мне, какие были задания. Из пропорции надо было найти х. Но для этого надо знать правило пропорции. Третьим или четвертым заданием было линейное уравнение. В другом задании надо было сложить десятичные дроби. Это нельзя угадать, надо уметь это делать. Я уже не говорю про более сложные задачи.

Тест по математике и физике – это 30 задач, в которых своеобразным образом записываются ответы. А вообще подготовка к тесту стандартная, такая же, как и к экзаменам. Если бы экзамены были не в форме тестирования, я готовил бы их точно так же. Последний месяц мы занимаемся прорабатыванием тестов, а так я разбирал бы экзаменационные вопросы. Моя знакомая – очень хороший репетитор, филолог. Сначала она проводит классическую подготовку по русскому языку, и только последние несколько недель идет дрессировка по тестам.

Но я говорил о том, что из этих цифр складывается некий средний балл. Он не может быть очень большим. По физике есть два результата 100 баллов – это немного. По математике чуть побольше – 33. Кто-то же набирает 100 баллов. Нельзя сказать, что никто вообще ничего не знает.

Тесты решаемы. Ученики отзвонились мне и сообщили результаты тестов. Их баллы практически идеально расставляют их по уровню их подготовки. Кто как утруждал себя в течение учебного года, тот столько и получил. Есть несколько оценок ниже, чем я планировал. Судя по всему, это связано с волнением на экзамене. Но вообще, большинство получило адекватные баллы.

Огромное количество выпускников школ не знают самого элементарного. Это касается не только математики. Ученики не умеют сложить две дроби, не умеют открыть скобки. Если во время занятий мне в голову приходит какая-то цитата, я ее произношу, а потом пытаюсь выяснить у учеников, кто автор. Я процитировал строчку «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь…" и спросил, откуда это. Никто не знал. Я сказал, что это «Евгений Онегин». И ученик произнес гениальную фразу: «Никогда не любил «Евгения Онегина». Вот Пушкин – это другое дело». 12 апреля я узнавал, что великое произошло в истории человечества 50 лет назад. Знал лишь один из десяти. 21–22 декабря я выяснял, какое природное явление сейчас происходит. Это знают два из десяти. Мои коллеги выясняли, кто первый космонавт. Этого не знает практически никто.

Тестирование дает повод нам поговорить об этом. Я боюсь, что поднимут результаты, и люди перестанут говорить на эту тему. Катастрофа не в баллах, а в том, что абсолютное большинство 17-летних юношей и девушек не знают базовых вещей. Раньше Задорнов рассказывал о тупых американцах. Может, ему стоит выступать с рассказами о тупых нас? В России ведь то же самое.

Я с коллегами проводил опрос, который опубликован в «Комсомолке». Мы выяснили, что «Бородино» написал Наполеон, что Ленин совершил революцию в XV-XVI веке, что он был Первым секретарем райкома КПСС после Сталина. Мы спрашивали, с какими странами граничит Беларусь. На эту тему мы услышали самые фантастические ответы. Мне эти проблемы кажутся основными и очевидными. А обсуждаются проблемы, которые меня совершенно не волнуют и не интересуют: школьная форма, 10-балльная система. Еще этот мифический Болонский процесс… Как он влияет на наше образование?

Может, дети просто не хотят учиться? Столько всего интересного появилось: компьютер, интернет, телевизор с кучей каналов. Ведь у нас всего этого не было.

Один чиновник Министерства образования сказал, что информация в мире удваивается каждые три года, поэтому надо загружать детей больше. А мне кажется, наоборот, надо вычленить базовые вещи, без которых дальше нельзя, и уменьшить программу. Зато то, что будет пройдено в школе, будет усвоено. За эти три года мозг ученика не удваивается. Условно говоря, надо взять 50 произведений по русскому языку за 10 лет, 50 – по белорусскому. Но это будут 50 произведений на всю жизнь. Можно оставить основы математики, физики, а дальше – специализация: кому что интересно. Но надо это обсуждать, а это вообще не делается.

По поводу того, хотят белорусские ученики учиться или нет, я могу рассуждать отстраненно. А вы с ними общаетесь. Когда родители платят деньги за то, что вы готовите их детей, проявляют ли они какое-то рвение? Или все через палку? Они действительно страдают от того, что их ничему не научили в школе?

Когда начинаются рассказы о том, что раньше трава была более зеленая, солнце светило ярче, а молодежь была умнее, и сейчас ее ничего не интересует, я предлагаю прийти на мои занятия. Есть огромное количество молодых людей, которые хотят учиться и получать образование. Причем я в их годы так не учился, я себя так не напрягал. Это было не нужно. Я закончил хорошую школу, сдал экзамены и поступил в БГУ. Я не сидел ночами.

Потому что были систематические занятия. Это не студент, который живет от сессии до сессии.

У сегодняшних абитуриентов глаза навыкате. Все, что можно получить в школе, они получают. Они ходят на дополнительные занятия. При этом они не ботаники: многие из них имеют достижения в спорте, музыке. Видно, что у них хватает времени и на развлечения. Но базовое образование в школе стало гораздо хуже.

Мне недавно позвонил ученик, который не обременял себя учебой. Он набрал 35 баллов и сразу признался, что это лучший результат в его классе. Страшно не то, что он набрал 35 баллов, а то, что он лучший в классе. В Минске больше половины школ, где уровень нулевой. Я говорю ученикам этих школ, что если их школы закроют, то средний уровень образования в Беларуси резко возрастет. Ученики приходят и не знают ничего. В 11 классе мы учим отрицательные числа, дроби. В них это не заложено, и таких школ сейчас огромное количество.

Зачем те, кто ничего не знают, идут сдавать централизованное тестирование? У 490 человек 0 баллов – и это только в математике.

Те, кто ничего не знают, но хотят научиться, спохватываются за год-два. Естественно, это дорогое удовольствие. Кто-то учит самостоятельно все то, чему их не научили или они не научились за все эти годы. Такие не набирают нули. Огромное количество идет на экзамен и играет в «морской бой». Они думают, что могут угадать ответы. На мой взгляд, их результаты – хороший показатель. Это говорит о том, что тесты составлены хорошо, угадать невозможно.

Но беда в том, что тот, кто угадает 10 баллов, поступает в пединститут. Допустим, он угадал три теста и получил 30 баллов. Средний балл аттестата у него 70. У него уже 100 баллов – и вперед в пединститут на бюджет. Из него никогда не будет хорошего учителя, сколько его ни учи. Я не могу сказать, что пединституты когда-то котировались, но, тем не менее, в пединституты шли золотые медалисты, отличники, а хорошистов было большинство. А сейчас такие вообще не идут в пединститут. Трагедия в том, что в пединституты идут неудачники, которых никуда больше не берут. Вот что надо обсуждать.

Давайте сформулируем проблему. Как мы докатились до такой жизни?

Проблемы из года в год одни и те же: хаотичные, бессмысленные, напичканные второстепенной информацией и не согласованные друг с другом школьные программы по всем предметам. Плохо написанные, с большим количеством ошибок учебники. Жуткая бюрократия, вырождение учительства. Хорошие учителя при первой же возможности уходят. Мои коллеги, хорошие учителя, которые работают в школе, никогда не жалуются на зарплату. Они жалуются на идиотизм происходящего, на это бесконечное количество дурацких бессмысленных отчетов, мероприятий. Их работа оценивается не по реальным результатам, а по написанию мифических бумажек. Еще одна проблема – это абсолютная незащищенность учителей. Сейчас любой может вытирать ноги об учителя, и ничего ему за это не будет.

Большое спасибо, что вы обсуждаете эти проблемы. Еще в «Комсомольской правде» бывают статьи. Где-то год назад в «Советской Белоруссии» было напечатано открытое письмо ведущих математиков БГУ и Академии наук о том, что у нас математика преподается неправильно. Не важно, правы они в своей оценке или нет. Я не думаю, что «Советская Белоруссия» – это газета, где нужно обсуждать узкопрофессиональные вопросы. Это значит, что у этих людей не было другой площадки, где можно было бы это обсудить. Судя по всему, они стучались, пытались это обсудить, и единственное место, где им это удалось – в газете. Это все равно, если бы врачи собрались и на страницах «Советской Белоруссии» начали обсуждать, как лечить болезнь.

То есть учебная программа у нас составляется не теми, кто преподает.

Я вообще не знаю, кем она составляется. Но я знаю, что она бессистемная и несогласованная. Сейчас вышел новый красивый учебник по физике для 6 класса. В §6 фигурируют математические преобразования с отрицательными степенями. Но ученики проходят отрицательные числа в третьей четверти, а степени и уж тем более отрицательные степени они проходят в конце года. А язык какой! «В курсе физики вы найдете много других аномалий (неправильностей)". Я задумался, существует ли в русском языке слово «неправильность».

И является ли оно синонимом слова «аномалия».

Когда я так говорю, мне предлагают написать свой учебник. Написание учебника – это не удел одиночек или энтузиастов, которые могут написать его в нерабочее время. Это надо делать в рабочее время. В Беларуси десятки педагогических докторов наук, кандидатов еще больше. Университет должен садиться и писать учебник. Ошибки могут быть, но есть же рецензенты, которые вычитывают их. Там куча вещей, которые лежат на поверхности. На мой взгляд, это должен быть госзаказ для целого научного коллектива. Учебники должны несколько лет писаться и апробироваться. Может, надо заказывать сразу несколько учебников, чтобы происходили какие-то столкновения.

В Советском союзе учебники писали академики. За каждым академиком стояло 10 докторов наук, у которых было по 50 кандидатов и тысяча студентов. Понятно, что все это перечитывалось по 10 раз. Было по 20–30 переизданий, потому что обсуждалась каждая запятая. Многие учителя спрятали советские учебники и пользуются ими, хотя это запрещено.

Несколько лет назад мне позвонили мои коллеги, работающие в разных школах. Вышел приказ все учебники сдать в макулатуру. У учителей болела душа: выбрасывались хорошие советские учебники. Они просто забирали и ставили их у себя. Когда надо было объяснить какую-то тему, они доставали эти учебники. Оказывается, там все доступно и ясно изложено. Я не думаю, что за последнее время школьная математика, физика и биология сильно изменилась. По тем учебникам можно учиться. Они не были идеальными, но по сравнению с нынешними они очень хорошие.

Вы сказали, что учителя вырождаются. Но они же физически живы. Где они все? Когда вы ушли из школы?

Я ушел, когда ввели средний балл аттестата. Я понимал, что за этим стоит. Я всегда ставил оценки очень принципиально, поэтому у меня всегда были хорошие отношения с учениками. Многие продолжают со мной общаться после того, как закончили школу и вуз. Я понимал, что как только введут средний балл аттестата, меня начнут душить и просить поставить нужную оценку нужному человеку. Мне не хотелось в этом участвовать. Я решил не напрягаться по этому поводу и ушел.

Пока остались советские учителя, которых учили по советской программе. Они что-то умеют. Большинство уже ушло на пенсию или в репетиторы. Несколько лет назад произошло резкое падение среднего балла. Через 5–10 лет будет еще один резкий спад, когда уйдет поколение оставшихся советских учителей, которые знают, как надо работать. У меня очень пессимистические прогнозы.

Согласитесь, чем хуже в средних школах, тем лучше вашему брату.

Наверное. Много лет назад меня пригласили на программу «Выбор», тогда ее еще вел Хрусталев. Я сказал: «Спасибо Министерству образования, что у нас с каждым годом все больше работы для репетиторов». Программа была в записи, я был уверен, что фразу вырежут, но не вырезали.

Но я не встречал ни одного репетитора, который радовался бы тому, что происходит. Ситуация дошла до абсурда. У нас как-то собралась компания. Сначала я подумал, что это шутливый разговор, а потом оказалось, что это серьезно. Мама ученика 1 класса обсуждала с учительницей, брать ли ей репетитора в 1 классе или подождать. И сошлись на том, что в 1 классе ребенок потрудится сам, а со 2 будут нанимать репетитора.

Мы открываем учебник начальной школы: там непонятно что написано. Или вы сидите с ребенком сами, или, если вы занятой человек и вам позволяют финансы, вы наймете профессионала, который будет этим заниматься. Раньше репетитор был уделом выпускников, чтобы обобщить и систематизировать основные знания перед поступлением. Теперь чуть ли не с начальной школы их нанимают все, кто может себе это позволить. Это же идиотизм! Появилось параллельное образование.

В школу ребенок ходит, чтобы не сидеть дома, пока родители на работе, а потом учится.

Если в школе не учиться, то начинаются конфликты. В итоге школа не занимается тем, чем должна, – давать знания.

Андрей Коровайко, TUT.BY